М.ДЕЛЯГИН: Здравствуйте, дорогие друзья, а также дорогие лица старше 16 лет и другие части тела старше 16 лет. Меня зовут Михаил Делягин, я экономист. И мы сегодня с вами поговорим про экономику. Но поскольку я экономист, то всё-таки придётся поработать и вам. По крайней мере, я очень на это рассчитываю.

Мы начнём с голосования, как обычно. Дорогие друзья, в прошлой передаче я затронул такую тему, что борьба с офшорами ведётся нашим замечательным правительством, примерно как американское правительство ведёт борьбу с запрещённым в России «Исламским государством»: пыжатся, кряхтят, что-то делают, деньги тратят, усилия предпринимают, а «Исламское государство», пока мы туда не влезли, только расширялось и расширялось. Вот у меня ощущение, что борьба с офшорами ведётся нашим правительством примерно таким американским способом, который ведёт к расширению и процветанию. При этом тактично умалчивается, что главная проблема с офшорами у нас, в отличие от всего мира, — это не уклонение от налогов, а это вывод собственности. У нас основная часть крупного бизнеса — от 60 до 90%, по разным оценкам, в зависимости от того, что считать крупным бизнесом, — она правом собственности выведена в офшоры. То есть говорить о том, что это российские предприятия, в общем-то, не совсем корректно. И главная проблема — эти крупные предприятия, право собственности на них вернуть, ну, если не в Россию, то в какую-нибудь внятную юрисдикцию, где хотя бы будет понятно, кому всё это принадлежит.

В связи с этим у меня появилось предложение. Бороться с офшорами очень просто — ввести полугодовой период, по истечении которого владельцы собственности должны будут зарегистрировать свою собственность либо в России, либо в любой другой внятной юрисдикции. Если вы считаете, что какая-нибудь условная (не буду называть) огромная корпорация должна быть не российской, а немецкой — пожалуйста, товарищи-олигархи, регистрируйте в Германии, регистрируйте во Франции, регистрируйте в Соединённых Штатах Америки. Но просто учтите, что у вас тогда это может быть национализировано в рамках обострения, скажем, отношений с Западом. А кто этого не сделает — офшорная собственность будет конфискована как бесхозное имущество.

Вот те из вас, кто считают, что офшорную собственность через полгода — через переходный период — нужно конфисковывать безвозмездно в доход бюджета, в собственность бюджета как бесхозное имущество, пожалуйста, звоните: +7 495 134-21-35. Те, кто считают, что офшорную собственность нужно оставить как сейчаси в лучшем случае нежно уговаривать нынешних собственников: «Пожалуйста, сделайте что-нибудь цивилизованно, пожалуйста, попытайтесь заплатить кому-нибудь налоги», — звоните: +7 495 134-21-36. То есть принцип простой.

Ещё раз. Вот есть офшорная собственность, где зарегистрированы крупнейшие российские частные предприятия. Они зарегистрированы в офшорах чёрте где и чёрте как. Государство говорит: «Дорогие друзья, пожалуйста, у вас есть полгода, чтобы перерегистрировать в нормальной юрисдикции — где хотите. Не хотите в России? Регистрируйте в другом месте, но чтобы было понятно, чьё это и как это работает, чтобы не искали с фонарями по всей стране владельца крупнейшего аэропорта в течение многих долгих лет. А кто этого не сделает — собственность будет конфискована как бесхозная».

Вот те, кто считают, что через полгода переходного периода офшорную собственность нужно конфисковывать как бесхозную, пожалуйста, звоните: +7 495 134-21-35(последние цифры — 35). Те, кто считают, что нужно оставить как есть и не трогать: +7 495 134-21-36. Голосование идёт. Ну, сторонников «Единой России» у нас необычно много. Действительно, партия пользуется популярностью, я должен сказать. И это у меня вызывает некоторые даже опасения.

У вас была замечательная дискуссия в моё отсутствие, и я хочу просто высказать несколько реакций сразу.

Первое — у Russia Today закрывают в Англии банковские счета. Тут коллега предлагает закрыть счёт Британского совета в Москве. Очень правильная и хорошая идея, она мне очень нравится. Я руками и ногами «за», но есть маленькая проблема. Дело в том, что у людей, у российских чиновников, которые должны принимать это решение, у них, скорее всего, не только дети в Лондоне, а у них, очень может быть, и семьи в Лондоне, и они, скорее всего (это моя гипотеза), принадлежат к офшорной аристократии. И делать что бы то ни было против Запада они не в состоянии в принципе — не только потому, что для них солнце всходит на Западе, а потому, что всё их принадлежит Западу.

Товарищ пишет: «Институт собственности должен быть незыблем! А какой вид — это уже другой вопрос». Ну, хорошая идея, только она опоздала, потому что собственность в нашей стране была уничтожена в 1993 году в ходе так называемой грабительской (она же ваучерная) приватизации, когда приватизация проводили принципиально незаконным образом специально для того, чтобы привязать новых собственников к этой власти, потому что любая другая у них эту собственность отберёт. Вот это было разрушение института собственности.

Насчёт того, чтобы сделать институт собственности прочным. Вы знаете, пока факт кражи общенародного имущества не будет признан, никакого института прочной собственности не будет, потому что в нашем правосознании, в отличие от западного, собственность — это не кража. Собственность — это то, что заработано, пусть даже не совсем понятным для меня, занятого человека, трудом, тем не менее каким-то, но трудом. А скажем, в Германии (при том, что тоже страна западная) в конституции записана чудесная фраза, что собственность священна — но не всякая, а только та, которая служит интересам общества; а если собственность враждебна интересам общества, то, извините, на этом её «святость» волшебным образом улетучивается.

Я не говорю о фамилиях, я говорю о характере государства. Офшорная аристократия — гениальное самоназвание. И проблемы нужно решать не с конкретными физлицами, а с офшорной аристократией как классом. Я вполне допускаю, что многие фамилии, здесь перечисленные, если произойдёт раскулачивание офшорной аристократии как класса, они нормально вольются в процесс социалистического строительства, абсолютно добростветно и честно. Но для этого сначала это нужно сделать.

Чудесный вопрос: «Что пламенная патриотка забыла в Лондоне?» Вы знаете, когда люди уезжают в Лондон, они обычно не бывают пламенными патриотами. Они обычно бывают самыми обычными людьми, которые очень скептически и критически относятся к России. Я это видел много раз. У нас просто специфика нашей культуры в том, что мы сравниваем себя не с реальностью, не в возможным, а с идеалом. Если мы на 10% хуже идеала, то всё, это катастрофа, мы все недочеловеки, нужно ехать к цивилизованным людям. Такой человек приезжает к цивилизованным людям и начинает жить их жизнью. Если это туристическая жизнь, то всё отлично, всё нормально. Если человек живёт жизнью, условно говоря, студента, за которого всё платят из Москвы, то тоже нормально, всё хорошо. Если он живёт, действительно глубоко погружаясь в политизированную среду (скажем, в Ирландии нет политизированной среды, а в Англии она есть), то очень многие люди действительно через полгода-годстановятся пламенными патриотами. 

Я видел это на примере людей, которые уезжали из России, в том числе под угрозой несправедливых уголовных дел. Господи, что они мне рассказывали и говорили про Россию через полгода после этого, пожив жизнью нормальных законопослушных англичан, поварившись со свободным английским в английской информационной среде. Я на их фоне выглядел, скажем, почти предателем интересов Родины. Так что это процесс, который происходит.

Ещё один процесс очень важный, который происходит. Когда вы открываете счёт в банке и у вас спрашивают, нет ли у вас доходов из США или резидентства США, это связано не с тем, что мы плохо к американцам относимся из-за того, что они против нас развязали холодную войну. Это связано со спецификой налогового законодательства США.

Дело в том, что в 2009 году товарищ Обама подписал чудесный закон, по которому налоговая юрисдикция США передаётся, как говорят, «по принципу чумы», то есть через касание — любая моя хозяйственная операция с налоговым резидентом США автоматически обращает меня тоже в налогового резидента США. И я в любой момент могу получить приглашение в какой-нибудь районный суд какого-нибудь Коннектикута (извините, в графский суд, у них там графства) в качестве свидетеля. Человек приезжает, его переквалифицируют в обвиняемого на месте и объясняют: «Вы имели отношения с налоговыми резидентами США, держали счёт в американском банке, что-то ещё, что-то покупали. Извините, вы теперь наш налоговый резидент. Вы имеете такие-то доходы. Вы несколько десятков тысяч долларов должны нам налогов. У нас кризис бюджетный». Это реальность.

Когда несколько десятков высокопоставленных европейцев, принадлежащих к элите, попали в такую ситуацию, поскольку некоторые из них не имели денег с собой, а нужно было осуществлять процедуру, то они посидели в местах лишения свободы в Соединённых Штатах. После этого начался тихий большой скандал, европейские банки начали отказываться от американских счетов. И было принято уникальное решение, что этот закон введён в действие в тестовом режиме.

Я тоже протестую сильно, когда у нас российские законы применяются избирательно, но у нас это хотя бы не оформлено законом, это хотя бы внеправовая и антиправовая практика. Вот здесь в фундаментальном вопросе, в фундаментальной позиции замечательное правовое государство США свой закон перевело в тестовый режим исполнения. Что это не значит, не знает ни один юрист. Но для любого юридического лица, имеющего регулярные связи с США, это некоторая опасность. Поэтому, когда вы приходите в российский банк, вас спрашивают: «Вы эту опасность с собой несёте или нет?» Вот это то, что некоторые вещи, которые имеют сугубо хозяйственную причину, мы видим как некоторую, скажем так, политизированную вещь, которая нас пугает, которая у нас вызывает истерику. На самом деле вызывает истерику неправильную. Ну, скажем так:не всегда правильную.

Наш Twitter: @govoritmsk. Прошу писать. Наш Telegram: govoritmskbot. SMS-ки прошу писать: +7 925 88-88-948. Телефон прямого эфира: +7 495 73-73-948.

И мы продолжаем голосование, я напоминаю. Что делать с крупной офшорной собственностью? Если вы считаете, что крупную офшорную собственность, дав переходный период тем, кто не захочет выводить эту собственность из офшора, эту собственность нужно конфисковать как бесхозную, пожалуйста, звоните: +7 495 134-21-35. Те, кто считают, что нужно оставить как есть и не дёргаться, пожалуйста: +7 495 134-21-36.

Теперь — о событиях. У нас на самом деле хорошая экономическая статистика. Редко мне приходится произносить слово «хорошая», но сегодня уже, по-моему, второй раз. В третий раз за один месяц Минэкономразвития, прочитав официальную отчётность Росстата, судя по всему, изменило свой прогноз. Вот вы можете себе представить, что действительно наши либеральные экономисты меняют свои прогнозы ну просто как перчатки. Они улучшили прогноз.

У нас теперь в следующем году будет рост 0,6%, в 2018-м — 1,7%, а потом — 2,1%. Это рост уже относительно заметный, только не понятно, за счёт чего он вдруг возникнет, с какого перепугу. Но причина этого роста очень проста — у нас вышла хорошая статистика по промышленности. Да, у нас в сентябре возобновился промышленный спад — аж целых 0,8%. Да, это хуже, чем за все предыдущие месяцы этого года, кроме января. Но тем не менее в III квартале у нас промышленный спад — 0,1%. По итогам первых 9 месяцев у нас промышленный рост — 0,3%. Это некоторая устойчивость.

Учитывая то, как живёт страна, учитывая то, какой вой стоит по всей стране, учитывая, как падают реальные доходы населения, это стабилизация. Да, это стабилизация, извините за выражение, на костях, на ваших костях, уважаемые коллеги-радиослушатели. Ну, скажем так: на костях большинства из вас, эдак 85%. Но тем не менее это стабилизация. Вот в 1999 году был рост на костях, а сейчас стабилизация на костях.

У нас происходит ухудшение структуры промышленности. Скажем, в сентябре в обрабатывающей промышленности — спад 1,6%; в добывающей промышленности — рост больше 2%; в сфере естественных монополий — рост почти 1,5%. Более того, в сентябре месяце у нас на 4% выросло производство тепла. Господа, вроде ледниковых периодов в прошлом месяце у нас не было, было довольно тепло. Куда это тепло ушло? Зачем его вырабатывали? Для чего? Похоже, в лучшем случае на бесхозяйственность, в худшем случае — просто на распил каких-то финансовых потоков. Но тем не менее ещё раз повторяюсь: стабилизация не очень хорошая, стабилизация не очень уютная, но это стабилизация. И Минэкономразвития немедленно отреагировало на неё и улучшило свои показатели. Тем более что стабилизация динамическая — где-то спад, где-то рост.

Скажем, производство тракторов у нас в сентябре выросло в 2,3 раза. Это результат поддержки государства. Это не только девальвация, а это и результат поддержки государства. В целом у нас отечественное производство сельхозмашин, которое в 2013 году составляло четверть (отечественные сельхозмашины, которые на рынке, в производстве, у нас составляли четверть), а в 2016 году составляло уже 54%. И я эти машины видел даже в достаточно глухих местах Красноярского края.

Да, в значительной степени это сборка здесь иностранных комбайнов. Скажем, к востоку от Урала у нас нет комбайновых производств, не осталось, всё зачистили. У нас осталась только сборка на местах иностранной техники и белорусской техники тоже. Я сам был в «Кансксельхозтехнике», в Канске, в районном центре Красноярского края, и видел, как там собирали гомельские комбайны. Российские комбайны Российской Федерации к востоку от Урала не нужны. Но тем не менее собранный иностранный комбайн тоже считается русским. И доля за три года выросла более чем в два раза. Это хорошее достижение.

Сейчас работает программа субсидирования сельхозпроизводства. От 25 до 30% цены сельхозтехники субсидируется, выделено почти 10 миллиардов рублей. И это работает не только на производстве тракторов. Скажем, производство зерноуборочных комбайнов за первые 8 месяцев выросло на треть, кормоуборочных комбайнов — в 1,5 раза. В целом обрабатывающая техника выросла более чем на треть производства. Это хороший результат, и этим можно гордиться.

Тем более что сельское хозяйство, в общем, тоже подпирает, потому что у нас в этом году может быть, как аккуратно все говорят, потому что потери зерна чудовищные, но может быть урожай 114–116 миллионов тонн зерна. Это рекорд. Сельское хозяйство настолько внезапно и сильно напряглось, что у нас сейчас наблюдается нехватка зернохранилищ. У нас реально может возникнуть ситуация во многих местах, когда зерно негде хранить, потому что хороший урожай. Элеваторы — частью приватизированные и разрушенные, а частью просто разрушенные. Потому что когда монополист приватизирует элеватор, он сразу задирает цены, поскольку государство его не контролирует, и к нему перестают возить зерно. Я видел эти элеваторы. Это ощущение, как после войны. Это страшное ощущение. Но тем не менее я думаю, что эту проблему тоже можно будет, по крайней мере, начать решать.

А рост урожая очень большой. В 2014–2015 годах у нас были чудесные урожаи — 105 миллионов тонн. Сейчас ожидается примерно на 10 миллионов тонн больше. Это фантастический рекорд. Экспорт зерна в 2015–2016 сельскохозяйственном году, который 1 июля заканчивается, составил почти 34 миллиона тонн — и это рекорд. В этом году, в новом сельскохозяйственном году, который закончится 1 июля следующего года, ожидается 38,5 миллиона тонн — экспорт зерна. Это фантастика! Это очень хороший результат.

Да, конечно, безусловно, экспорт зерна — это почти такой же позор нашей страны, как когда-то был импорт зерна, потому что экспорт зерна — это импорт мяса. Это зерно нужно было бы в нормальной стране… в нормальной экономике, извините, я оговорился, это зерно должно было бы перерабатываться в комбикорм в том числе. И если экспортировать, то продукцию высокой переработки: муку (хотя она и плохо хранится, но можно упаковать так, что будет храниться хорошо), крупы и всё остальное. Экспорт зерна — это экспорт сырья, как и экспорт сырой нефти. Более того, мы должны это зерно перерабатывать, поскольку в основном это фуражное зерно всё-таки, в комбикорма, чтобы развивать своё животноводство, чтобы кормить себя самостоятельно, чтобы не зависеть от импорта. Но это, я надеюсь, следующий шаг. По крайней мере, мы восстановили производство зерна, мы его нарастили с лихвой. И это результат хороший.

Экспортируют зерно, уважаемый Великий Немой, не крестьяне. Экспортируют зерно у нас крупные сельскохозяйственные корпорации, которые частично тоже, насколько я помню, зарегистрированы в офшорах, которые тоже, безусловно, злоупотребляют монопольным положением, которые тоже, безусловно, не защищают права трудящихся, как и во всей стране. Но это задачи следующие, о которых мы тоже говорим и будем говорить дальше. Но пока мы имеем хорошую новость — у нас хороший урожай зерна. И судя по всему, потери этого зерна будут большими, но не чрезмерными. Действительно, это хорошая новость, и это большая редкость.

На самом деле хорошие новости этим отнюдь не исчерпываются. У нас замечательное исполнение бюджета. Вы знаете, оно фееричное. Я просто не знаю даже, куда деваться. Знаете, нам всё время говорят: «Денег нет. У нас чудовищный дефицит бюджета, у нас катастрофа с бюджетом». Вот данные Минфина о том, какая у нас «катастрофа с бюджетом».

Дефицит бюджета в июле месяце — 0,2% ВВП, меньше 13 миллиардов рублей. Дефицит бюджета в августе месяце — 0,04% ВВП (не десятых, а сотых), меньше 3 миллиардов рублей. Дефицит бюджета в сентябре… Ну, осень, конъюнктура ухудшилась, ситуация осложнилась — и дефицит резко увеличился до 131 миллиарда и составил 1,7% ВВП. В результате по итогам первых 9 месяцев года дефицит бюджета, да, 1,6 триллиона рублей почти, но это 2,6% ВВП. Это меньше запланированного на год уровня в 3% ВВП. То есть ценанефти ниже плана, доходы нефтяные ниже плана, а бюджет, извините за выражение, сбалансирован. Доходы чуть больше чем на две трети исполнены, расходы тоже чуть больше чем на две трети исполнены. Учитывая всплеск доходов в конце года, ситуация абсолютно нормальная.

И в этой ситуации нам рассказывают о том, что денег нет, что деньги буквально завтра кончатся и всё будет очень и очень плохо. И действительно, неиспользуемые остатки средств на счетах бюджета за сентябрь сократились почти на 400 миллиардов рублей. Но более половины этого сокращения — из-за укрепления рубля. Потому что когда деньги бюджета хранятся в долларовых и в евровых инструментах, укрепление рубля ведёт к их обесценению в рублях — это во-первых.

А во-вторых, на 1 октября неиспользуемые остатки средств на счетах федерального бюджета — 7,6 триллиона рублей. Это безумные деньги. Это почти половина годовых расходов. Да, на 400 миллиардов меньше, чем ровно половина, но тем не менее это деньги, которых достаточно для того, чтобы и сейчас обеспечить модернизацию, чтобы и сейчас обеспечить нормальное и гармоничное развитие нашей страны, чтобы покончить с нищетой. С бедностью не покончим. С бедностью можно покончить только за счёт развития. Но люди, которые имеют доходы ниже реального прожиточного минимума, могут начать жить, и для этого в бюджете деньги есть. Нет только желания в правительстве. 

Да, безусловно, за первые 9 месяцев неиспользуемые остатки на счетах бюджета сократились на 1,6 триллиона рублей, но более двух третей от этой суммы — 1,1 триллиона рублей — это та самая курсовая разница, результат укрепления рубля. Это вещь в значительной степени эффективная. Вот нам говорят: «Ой, Резервный фонд сейчас закончится, 2 триллиона рублей в нём осталось». Вы знаете, за сентябрь в рублях он сократился, да, а в долларовом эквиваленте он увеличился на 60 миллионов долларов. То есть деньги есть. И 1 триллион рублей не лежит ни в Резервном фонде, ни в Фонде национального благосостояния. Триллион рублей — это оперативный резерв Минфина. И это примерно в три раза больше, чем необходимо для обеспечения нормального исполнения бюджета.

Подводя итоги, я могу сказать: дорогие друзья, Россия продолжает захлёбываться от денег. Эти деньги не направляются на развитие, поэтому, безусловно, будут растранжирены. Государство… Правительство и Банк России принципиально блокируют возможности экономического развития. Это ситуация кошмарная и недопустимая — при том, что они в деньгах буквально купаются.

А теперь переходим к новостям.

НОВОСТИ

М.ДЕЛЯГИН: И снова здравствуйте. Мы продолжаем наше голосование. Пожалуйста, те, кто считают, что необходимо конфисковывать как бесхозное имущество, которое после переходного периода не будет выведено из офшоров, звоните: +7 495 134-21-35. Ещё раз. Даётся переходный период, и имущество, которое за это время не будет выведено из офшоров (естественно, это имеются в виду крупные корпорации), должно быть конфисковано государством: +7 495 134-21-35. Те, кто считают, что делать этого не надо, и пусть будет как есть, и будем бороться с офшорами, с офшоризацией России, как Соединённые Штаты борются с запрещённым у нас «Исламским государством»: +7 495 134-21-36 (последние цифры — 36). Слушайте, сторонников «Единой России» даже стало немножечко больше в ходе голосования. Я восхищён вашей толерантностью, дорогие друзья.

Да, безусловно, «рост ниже 3–4%, как говорит Доренко, — это спад по всем параметрам». Но не по всем параметрам, товарищ Русский Дятел, безусловно. Но нужно понимать, что у нас инфляция занижается в два раза. Рост цен в целом по стране, который учитывается в экономическом росте, раньше занижался меньше, а сейчас в результате кризиса занижается больше, поэтому рост ниже 3–4% — да, это экономический спад. Ну, извините, мы работаем с той статистикой, которая есть.

«Бюджет сбалансирован в рубле, а рубль упал. В реальном выражении это не сбалансировано». Нет, в реальном выражении это всё равно сбалансировано. Проблема в том, что обесценились не только доходы, а обесценились и расходы государства, обесценились его обязательства. Когда растут цены, а государство тратит то же количество рублей, что было запланировано до роста цен, — это недофинансирование. Это большое лукавство, это большая ложь. Большое спасибо товарищу Русскому Дятлу, что он мне про это напомнил. Это правильно, это так и должно быть. Но мы помним, что нам рассказывали, что у нас будет кошмарный дефицит и выход бюджетных процессов из-под контроля. Вот этого не будет. И то, что этого не будет — это хорошая новость.

Космополит пишет: «Фридрих Энгельс: “Есть два способа разложения нации — не наказывать виновных и наказывать невиновных”». Ну, у нас, по-моему, применяются оба. Хотя ненаказывание виновных значительно страшнее, и на самом деле оно применяется у нас значительно шире.

«Есть ли надежда на изменение ситуации? И если да, то в каком горизонте? Слушаю ваши передачи — всё безнадёжно. Моему ребёнку 11 лет, переживаю за будущее». Значит, так. Ничего безнадёжного нет. Я действительно говорю о проблемах. У нас есть чудесные средства массовой информации, где вам расскажут про достижения. Но я говорю о проблемах, о том, что не решено, о том, что делается плохо, о том, что делается неправильно.

Насчёт того, что всё безнадёжно и всё плохо. Извините, мы с вами принадлежим к людям, прадеды которых пережили (не все) чудовищную Первую мировую войну, революцию и не менее чудовищную гражданскую, когда просто от ослабленности организма, потому что нечего было есть и люди страшно нервничали, из-за вульгарного гриппа умерло миллион человек.

Наши прадеды и наши деды пережили коллективизацию, когда страну пересаживали с лошади на трактор, а в процессе пересадки оказалось, что тракторов-то нет, потому что американские трактора ломаются, у нас не работают, и их не починишь. И при этом в силу, что называется, большого энтузиазма и низкой культуры управления у людей забирали последнее. Люди предпоследнее прятали, а потом от этого спрятанного травились, потому что если вы будете есть гнилое зерно, то вы опухнете. Вот выражение «пухнуть с голоду» — это потребление порченого зерна, как правило.

А дальше у кого деды, у кого родители пережили войну — самую страшную, которую просто можно только себе представить. Степень ожесточения в этой войне мы с вами себе представить не можем. А потом был голод 1947 года. А перед этим был Большой террор — и он не только начальства коснулся, сказки эти рассказывать не надо. А потом — что коснулось очень многих — была борьба с «безродными космополитами».

А потом были хрущёвские реформы, безумные абсолютно, когда, скажем, военных превращали во врагов народа. Сейчас это забылось, а это было при Хрущёве. Потому что нужно было как-то сократить расходы на армию, сократить армию, и ничего лучшего товарищ Хрущёв не придумал, как военных при помощи пропагандистских мер превращать во врагов народа. А потом начался потребительский дефицит с 1969 года, «колбасные электрички». А наши родители (ну, у кого-то деды) пережили застой, когда «безвременье вливало водку в нас», как пел Высоцкий.

А мы с вами, между прочим, уважаемые коллеги, пережили 90-е годы. Это социальный геноцид, с которым, в общем-то, мало что может встать рядом в истории человечества, когда, не убивая людей физически, людей истребляли морально и социально-экономическими методами. Мы всё это пережили.

И у нас, конечно, будут большие проблемы. У нас и сейчас большие проблемы, но это не основание для безнадёжности. Во-первых, наши проблемы — ничто по сравнению с проблемами не каких-то там абстрактных предков и поколений, а наших с вами конкретно родителей (родителей тоже, между прочим), дедов, прадедов и так далее. Просто ничто! Расслабьтесь.

Во-вторых, человек так устроен, что он воспринимает в первую очередь проблемы, а не возможности. Это стандартная рыночная фраза, но это правда. Нам от этого надо лечиться. Наша культура ориентирована на справедливость, и мы боимся счастья… У нас есть плюсы, а есть минусы. Мы боимся счастья как религиозного греха. Это тоже нужно в себе вылечивать. Нужно учиться радоваться счастью, учиться быть счастливыми. Это нужно. 

И у нас будет очень много проблем. Нам будет очень страшно, потому что ломаемся не мы, ломается весь мир. В истории человечества таких сломов ещё не было. И я об этом могу говорить долго. Но это не значит, что всё безнадёжно. Люди выживают, и выживают хорошо в самых сложных условиях. И страх перед жизнью, естественный и понятный, — это не основание для того, чтобы ставить на себе крест.

Вот вашему ребёнку 11 лет. Он будет жить во время, наполненное самыми потрясающими и самыми невообразимыми изменениями, если вы его научите правильно относиться к жизни. Я не говорю про хорошее образование, это сложно, но можно постараться хотя бы учить по старым советским учебникам, которые есть в интернете в открытом доступе. Но даже если вы не сможете дать ему хорошее образование, а научите просто правильно воспринимать жизнь, быть гибким, думать, принимать решения и отвечать за них перед самим собой, не считать себя жертвой обстоятельств…

Знаете, я очень не люблю «профессиональных москвичей». Это люди, которые родились с серебряной ложкой во рту и всю оставшуюся жизнь посвятили переживанию по поводу того, что серебро не той пробы. Вот если вы научите своего ребёнка не быть таким — знаете, ему будет очень интересно жить. Никто не гарантирует нас от трагедии, никто не гарантирует нас от несчастья. И да, их у нас с вами и наших детей будет больше, чем в гуманистичном Советском Союзе, по крайней мере, последних десятилетий. Намного больше. Но это не основание, чтобы использовать слово «безнадёжно».

Что касается изменений в нашей стране. Следующий год мы поживём примерно так же, только хуже. Дальше будут изменения. Потому что народ, лишённый государства, и народ, оказавшийся в ситуации, когда Правительство и Банк России, по сути дела, ведут против него либеральную войну на истребление, насколько я могу судить, — этот народ поневоле, из инстинкта самосохранения это государство, это Правительство и Центробанк себе вернёт. Хотелось бы, чтобы по-хорошему. Большое количество разумных людей прилагают усилия для того, чтобы это было по-хорошему, а не как обычно. Но если будет как обычно — значит, нам в этом жить и нам с вами эту задачу решать. Единственный гарантированный способ погибнуть — это опустить руки, махнуть на себя рукой и сказать: «Всё безнадёжно». Вот отчаяние нужно себе запрещать категорически! Люди от этого умирают даже в самые благополучные времена.

Тут пишут: «Вот вы говорите о грабительской приватизации. А сначала была грабительская национализация в пользу класса партхозноменклатуры». Дорогой коллега, это неправда, это ложь. Я напомню, что при Советском Союзе государственной собственности просто не было как категории, была собственность общенародная. И когда у предприятий забирали прибыль, эту прибыль потом возвращали им в инвестиции, в экономику. И да, действительно, зарплаты были маленькие. Но тактично умалчивается, что примерно половина всего богатства страны находилась в так называемых общенародных фондах потребления, и эти фонды обеспечивали достаточно высокий уровень потребления.

Да, у партхозноменклатуры были привилегии — абсолютно незаслуженные, абсолютно чудовищные и абсолютно развращающие. Но, извините, эти привилегии были ничто на фоне привилегий нынешних. Давайте согласимся с этим. Я очень люблю фильмы 1989 года, 1990 года и 1991 года — они успели показать, как чудовищно разлагалась партхозноменклатура. И я помню, как я смотрел эти фильмы в начале 90-х и буквально истекал классовым гневом по поводу того, как они хорошо живут. А буквально через 4–5 лет, в середине и во второй половине 90-х, я пересмотрел их ещё раз — и я не понимал, о чём вообще эти жалкие курятники, в которых жила эта партхозноменклатура.

Я напоминаю, что в условиях именно общенародной собственности класс партхозноменклатуры был. Попытка его уничтожить и попытка поставить его на службу обществу привела к Большому террору 1937–1938 годов. То, что его не удалось сломать, не удалось подчинить народу, привело к катастрофе Советского Союза.

Но при всём том Советский Союз обеспечивал бесплатное образование (лучшее в мире, если брать массовое образование), бесплатное здравоохранение (лучшее в мире, если брать массовое здравоохранение), обеспечивал почти бесплатное ЖКХ, почти бесплатный городской транспорт, обеспечивал бесплатные квартиры, обеспечивал безопасность, о чём сейчас забыто прочно, обеспечивал достойные пенсии, обеспечивал бесплатные кружки детям, бесплатный досуг детям и юношам тоже, кстати говоря.

Сейчас нам усиленно рассказывают о том, что этого всего не было, потому что этого не могло быть. Но, дорогие коллеги, это было, и это было в условиях общенародной собственности. Это не значит, что нужно пойти по пути Хрущёва и ликвидировать рынок. Но нужно пойти по примеру хотя бы цивилизованной Германии и зафиксировать, что собственность, которая не служит народу, которая враждебна народу, права на существование не имеет. А если собственность служит обществу — да, конечно, она святая, она священна.

Насчёт прогноза сообщают: «В Минэкономразвития завезли свежую кофейную гущу!» Если вы не возражаете, я у вас это украду.

Да, Великий Немой, вы опять правы (что-то я вас всё время цитирую сегодня), почти все либералы были членами КПСС. Господин Чубайс вообще вступил в КПСС то ли в 22, то ли 25 лет — что для молодого интеллектуала было практически невозможно. И исследователи полагают, что это одно из доказательств того, что он действительно сотрудничал с нашими замечательными спецслужбами. Хотя в то время это был скорее плюс, чем минус.

Давайте примем звоночек. Пожалуйста, говорите, вы в эфире.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Михаил. Спасибо вам, что объяснили, почему банки требуют резидентство указать. А скажите, пожалуйста, почему при вкладах в банке они требуют ещё указать место работы и телефон начальника. Вот почему?

М.ДЕЛЯГИН: Знаете, у меня телефона начальника ни разу не требовали. Но, вообще говоря, классическое злоупотребление, на мой взгляд, положением. Место работы — может быть. Но телефон начальника, чтобы потом на вас жаловаться? Я думаю, что с таким банком лучше не связываться, честно говорю, потому что всё непонятное должно пугать. Не говоря уже просто об утечке информации.

Давайте ещё звоночек примем. Пожалуйста, говорите, вы в эфире.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Михаил, Москва. Вы говорите, что мы выживали в семнадцатом, тридцатом седьмом, сорок первом…

М.ДЕЛЯГИН: Да не мы с вами.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Такой вопрос. Мы всё выживаем и выживаем. А когда же жить-то будем?

М.ДЕЛЯГИН: Вы знаете, вы будете жить тогда, когда захотите жить. Я одного очень пожилого человека, который попал в горнило коллективизации… Он был кулацким сыном, убежал, долго прятался, а потом оказался среди тех, кто создавал колхозы, потому что деваться ему было совсем некуда. И я его спросил: «Ну, как было? Расскажите». Он говорит: «Ты понимаешь, я как раз женился, и мы были счастливы. Я не помню». Он сказал правду, он не хотел от меня отмахиваться. Вот маму моей жены родили в ноябре 1941 года в Чите. Строго говоря, это была квинтэссенция ада. На вокзале её родили, если я правильно помню.

Но, понимаете, жить можно везде. Это вопрос вашего восприятия. Если вы будете переживать, что у вас жидок суп или мелок жемчуг, или у вас серебро в ложке не той пробы, или на вас косо посмотрел начальник… Маяковский сказал: «Гвоздь в моём сапоге кошмарнее, чем фантазии у Гёте». Я знаю, что такое гвоздь в сапоге, я с гвоздём в сапоге проходил неделю (у меня был эпизод в жизни, деваться было некуда). Но, вы знаете, если вы будете зацикливаться на ваших проблемах, вы никогда не будете жить. Вы попадёте в рай и будете дико и отчаянно страдать, и будете мучиться, и сходить с ума, как сходят с ума люди, но не сейчас, а 5, 10, 15, 20 лет назад в развитых странах, когда там ещё было социальное государство в полной мере, и мы удивлялись, что они бесятся с жиру. А вот так вот — они не жили, а они выживали, им просто мешали другие вещи.

Возвращаюсь к тому, что пишут. «А вы знаете, что в Орловской области 70% зерна непригодно для потребления?» Я думаю, вы имеете в виду, что у нас 70% зерна в Орловской области фуражное, которое собирают. В целом, да, большинство зерна… Я не знаю, правда ли это в отношении Орловской области, но в целом, действительно, у нас основная часть зерна — фуражное, четвёртый и пятый классы. Хлеб из них печь нельзя, к ним нужно добавлять так называемый улучшитель — зерно третьего класса, а если сильно повезёт, то зерно второго класса, хотя это нерентабельно. Обычно добавляют зерно третьего класса. После этого из них делают нормальный хлеб. Для макарон нужна пшеница твёрдых сортов и желательно второго класса (ну, для идеальных — первого).

Но это не есть какая-то катастрофа. Вы знаете, когда зерна не было даже фуражного (не так давно, на излёте советской власти), вот это была катастрофа. А сейчас в некоторых регионах местные и руководители, и те, кто непосредственно занимается выращиванием зерна, они разводят руками и говорят: «Слушайте, мы как-то совершенно незаметно для себя перекрыли советские результаты. Вот если бы я сделал это при советской власти, две трети этого, я орден Ленина получил бы! А сейчас я просто получаю прибыль, и всё в порядке».

У нас очень много проблем, я повторюсь. Но то, что 70% зерна фуражное или сколько-то там, я не знаю, — да, это есть, это наследие 90-х годов. Для того чтобы менять структуру выращивания зерна, нужно от валовой политики переходить к структурной, нужно стимулировать производство твёрдых сортов пшеницы. Для этого нужна внятная государственная политика. Не стимулировать вообще зерно, не стимулировать вообще сельхозтехнику, а конкретную сельхозтехнику. Для этого, извините, нужно сократить численность либералов в Правительстве и в Банке России, потому что то, что сейчас делается, это делается в жёсткой борьбе с ними.

«Правительство режет расходы, поэтому дефицит бюджета такой маленький». Правительство отказывается от своих обещаний на 2017 год. Правительство режет расходы на этот год, действительно. Но, вы знаете, какие серьёзные расходы урезаны? Ну, у нас, насколько я могу судить, в очередной раз украли накопительные пенсии. Это порядка 300 миллиардов рублей в год, чуть больше. Если вы добавите к величине дефицита федерального бюджета на год, к годовому, то это будет некритично. У пенсионеров недодали 55 миллиардов рублей. Это тоже некритично. Детям-сиротам не дали 35 миллионов рублей и лишили их того, что им обещали. Это совсем некритично. Понимаете? Правительство режет расходы не для того, чтобы улучшить ситуацию в бюджете. Она хорошая в бюджете. Правительство режет расходы, чтобы создать у нас с вами ощущение отсутствия денег, чтобы оправдать свой принципиальный отказ от развития страны.

«Зато Нацгвардии выдали 680 миллиардов», — пишет Юрий. Вы знаете, Юрий, я вас опять утешу. Дело в том, что Нацгвардия — это бывшие Внутренние войска, которые раньше имели финансирование через систему Министерства внутренних дел. Ну и кое-что им добавили из других ведомств. Это просто деньги, которые раньше шли бы через МВД, а теперь они идут напрямую через Нацгвардию. Наверное, какое-то увеличение административных расходов имело место быть, но не катастрофическое.

Семеноводство у нас убили, Великий Немой, и семена импортируем, и племзаводов у нас нет. И у нас всё замечательно с производством мяса птицы, а вот яйца инкубаторские мы сами не производим, а, прости господи, из Турции импортируем со всеми санкциями,совершенно верно. И я надеюсь, что через какое-то время мы с вами будем обсуждать восстановление семеноводства: «Ой, вы знаете, а мы, оказывается, импортируем не три четверти семян, а мы импортируем только половину». А потом — одну четверть.

Давайте ещё один звоночек примем. Пожалуйста, говорите, вы в эфире.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, Михаил Геннадьевич. Я по поводу зерна. Как вы относитесь к тому моменту, что всё сельское хозяйство в России (это не секрет) находится в зоне рискованного земледелия? Один только Китай рассчитывает получать от нас 30 миллионов тонн зерновых. Но ведь не секрет, что при невыполнении контрактов, которые подписываются порой на десятилетия, как это уже подтверждено с нефтью и газом, штрафные пени могут превысить ту сумму, на которую рассчитывают наши, так сказать, уникальные бизнесмены из правительства. Спасибо большое.

М.ДЕЛЯГИН: Понял, спасибо большое. Действительно, у нас с вами зона рискованного земледелия. Но я напомню, что «зона рискованного земледелия» — это советский термин, когда нужно было оправдать бесхозяйственность. В Советском Союзе было много хорошего, много гениально организованного, но на сельское хозяйство это не распространялось. Это был большой шаг вперёд в гуманизме по сравнению со сталинскими временами, потому что при Сталине свои ошибки списывали на «вредителей» с последующими тюремными заключениями, а иногда и расстрелами, а при Брежневе списывали на плохие погодные условия. Но помимо зоны рискованного земледелия у нас ещё есть чернозёмные почвы.

Я напоминаю, что в Соединённых Штатах Америки, где урожайность зерновых 100 центнеров с гектара (как у нас в Краснодарском крае реальная, а не официальная), там тоже зона рискованного земледелия — там тайфуны и всё остальное. Так что, да, конечно, у нас большие с этим сложности, но пока динамика развития сельского хозяйства позволяет нам чувствовать себя хорошо. И изменение климата не в пользу нашего сельского хозяйства в целом.

Что касается контрактов на десятилетия и что мы 30 миллионов тонн зерна пообещали Китаю. Как мы могли пообещать 30 миллионов тонн зерна при годовом экспорте 34 миллиона тонн? Я думаю, что это за много-много лет. А если много лет, то какую-то часть экспорта переориентировать мы сумеем. Тем более что сейчас мы поставляем зерно в Северную Африку. И там, в общем-то, за исключением Египта, есть некоторые сложности с надёжностью поставок. Так что я думаю, что эта проблема, конечно, имеет место, но она не чрезмерная.

Возвращаюсь опять-таки к экономике. У нас опять… Слушайте, я что-то плохое с вами сегодня делаю. Наверное, меня отсюда уволят. У меня опять хорошая новость, очень коротко… Нет, мы не успеем, я её перенесу на пятницу. Я в пятницу вам расскажу хорошую новость, а то у нас будет дикий перебор с хорошими новостями.

Дорогие друзья, подводим результат голосования. На самом деле огромная доля радиослушателей поддерживает политику «Единой России». Я не могу не восхититься. Действительно, всё очень хорошо у этой партии, она пользуется практически всенародной поддержкой — по крайней мере, по сравнению с прошлыми голосованиями на аналогичные темы. Аж 7% радиослушателей считают, что борьбу с офшорами нужно вести так, как она ведётся сейчас. 7% радиослушателей! И жалкое, ничтожное меньшинство, не имеющее никакого политического веса в нашей стране, насколько я могу судить по итогам, — 93% считают, что с офшорами действительно надо бороться при помощи конфискации того имущества, которое по истечении некоторого промежуточного срока не будет из этих офшоров перерегистрировано.

И я думаю, что эта мера очень правильная. И когда у нас заведётся какая-нибудь ответственная громкая политическая сила, мы эту меру будем предлагать, продвигать и пробивать — может быть, даже через «Справедливую Россию». Потому что когда огромная часть общества живёт в совершенно нищем состоянии, а от 60 до 90% крупной частной собственности не принадлежит России и зарегистрировано в офшорах — эта ситуация абсолютно неприемлемая. Я думаю, что предложение перерегистрироваться под угрозой конфискации — это то, что будет правильно воспринято нашими замечательными олигархами.

Счастливо! До пятницы.